Этот хуй, который сидит рядом, вроде бы один из моих так называемых приятелей, тогда почему так хочется разбить его ебальник о ящик, в который он впялился, как даун? Сидит себе спокойненько и ни хрена не понимает насколько мне, блять, хуёво. Ему, видите ли хочется досмотреть фильм, который он взял в прокате. Это можно назвать эгоизмом. Это можно назвать много как, потому что его ещё не ломает, он не испытывает то же, что и я. Однако, будь он на моем месте, он бы так же взвыл и ненавидел того, кто подобным образом сейчас относится о мне.
Выкинуть телевизор в окно, вспороть брюхо Рентону и забрать его деньги. Вот чем я пытаюсь занять свой разум, лишь бы не слететь с катушек. Правда у него вряд ли найдётся толстокожий кошелёк, но на завтряшнюю дозу мне точно хватит.
— Ты его видел десять раз, чертов ублюдок, — Мне необходимо превлечь к себе его внимание и я придвигаюсь ближе. Смотри, сука, каково мне сейчас. Видишь мои глаза? Видишь, какое дерьмо плавает в моих зрачках? Давай я пододвинусь ещё ближе. Ну же, смотри, паскуда последняя, не желающая оторвать свою жопу от дивана, — Если я сейчас не ширнусь, то выкину на хуй твой сраный телевизор.
Хорошо, что я не озвучиваю вторую часть своих мыслей, иначе, чем бы я отличался от тех быдлоподобных нариков, которые за дозы зарежут собственную семью? Опасные ребята, скажу я вам. Хорошо, что в нашей компании таких не водилось, иначе бы в ней не было меня.
— Пошли, блять, быстрее! — зарычав на Рентса, я вскакиваю с места. Не могу найти себе места, в этой квартирке. Я смотрю на мудака, глазами, полными ненависти, но вся моя надежда именно на него. В любой момент, когда припрёт, любой наркоман доберётся до того, кто сможет дать ему дозу, двигается словно на автомате. Словно возвращение Лэсси к мальчонке, которого она так любила. Но я не хочу быть отпизженным какими-нибудь педрилами, которыми в нашем городке прудом пруди. Плюнешь одному в лицо, разведёшь другого и они уже готовы набить тебе ебальник, сучьи паскуды.
Я уже хочу ляпнуть ещё что-нибудь, но медленный мозг Марка по ходу начал догонять всю серьёзность ситуации: он поднимается с нагретого местечка и выключает телек. Чуть ли не впереди него, как сорванная псина, я кидаюсь в сторону выхода и только на улице осознаю насколько мне хреново на самом деле. Пульсация в голове, сопровождается резями в глазах от яркого солнечного света. Я мог бы жить в Африке, но мне не было бы жарко – даже здесь, в Эдинбурге, мне холодно, как будто я голышом выбежал из дома на Аляске. Меня начинает трясти и я превращаюсь в того самого типикал – меня трясёт, зуб едва попадает на зуб и я едва удерживаю себя от того, чтобы обнять себя за плечи. Чтобы хоть как-нибудь согреться. Проедь так менты и нас бы загребли, сто пудов.
— Блять, если автобус сейчас же не приедет, то я вызываю такси. Пиздец какой-то, в каком дерьме мы живём, если автобусы не ездят в положенное время, — я уверен в своей правоте, хотя даже и взгляда не бросил на таблицу расписания, — Полюбому туда затолкалось столько жирных бабок, что он просто лопнул где-нибудь на подъезде к району, сидели бы себе дома, так нет, суки старые, надо покататься по всему городу и потрещать, только место занимают, — я продолжаю бормотать, выливая гнев, выливая всю грязь, чтобы хоть чем-нибудь отвлечься. Мне это необходимо, иначе я слечу с катушек. Вытягивая шею, я то и дело поглядываю на дорогу, в надежде увидеть транспорт. Бинго! Скажите «Эй-Эй-Аллилуя», благослови вас Господь, ёбанутые водилы. 
Не медля, мы заходим внутрь и идём в самую жопу, садимся и на время поездки я выпадаю, начав увлечённо обдирать спинку сидения напротив. Действительно, это лучшее, чем я могу сейчас заняться. Пальцы трясутся, но благодаря издевательством над искусственной кожей, я могу не думать о том, как мне херово. Я вообще могу ни о чём не думать и оно только лучше, иначе бы нас выгнали через пару остановок.
Рентс толкает меня локтём на нужной и я вылезаю наружу, не теряя возможности бросить испепеляющий взгляд на водилу, которы, по моему мнению, ехал слишком медленно. Да и вообще, люди будто уже давно просекли в чём фишка. Но мне откровенно похер, потому что мы стоим прямо перед домом Матери-Настоятельницы и я будто начинаю чувствовать запах герыча. Начинаю идти на запах герыча. На том самом автоматизме, перебирая ногами по лестничной клетке, где в углу лежит куча говна, а сверху нассыто. Мне кажется, будто я сейчас взлечу, но на деле лишь цепляюсь за перила, как за спасательный круг и меня тянет блевать от этого мерзкого запаха. Я держусь, едва ли не переваливаясь через них. Держусь, как последний сукин сын, потому что знаю, что мои старания будут вознаграждены.
Удары Рентса по двери отдают в моей голове. Блять, давай, я тебе так же по затылку постучу? Хотя, знаешь, подвинься, хули этот сукин сын так долго не откры... Нет времени на милости, на этого ебливого коршуна с оскалом, но я бурчу что-то нечленораздельное и прошмыгиваю внутрь и падаю на стул. В квартире помимо нас троих, ещё две тёлки, затусившие с нами ещё около полугода назад. Привлекают их такие отбросы, но ещё больше их привлекает гера, которая уже разлилась по их венам. У Джейн первая волна уже прошла, поэтому в её взгляде можно увидеть каплю сосредоточенности. Она варит так, как будто купает собственного ребёнка и будет делать это именно так до тех пор, пока не подохнет. А вот Сильвия только что приняла. Сидит и улыбается в стену, в её глазах видно счастье. Не отвечаю на реплику Свонни, лишь показываю ему средний палец, мол, пошёл на хуй, я с тобой не буду колоться из одного шприца. Я ещё не настолько ёбнут.
Волшебница Джейн забирает дозу шприцом, а я уже готов слюной излиться. Внутри всё приходит в восторг, я наконец получу то, что хотел. Она вводит иглу, а я закусываю губу и наблюдаю за процессом. Такое ощущение, будто я кончу от одного только этого зрелища. Ещё немного, самая малость и моё сердце начинает биться в разы сильнее, а дыхание перехватывает. В одно мгновенье весь мир переворачивается с ног на голову и я чувствую себя живым. Ради подобных моментов и стоит колоться, ради подобных, когда мир не кажется таким дерьмовым, пропитанный политическими игрищами и буржуйскими хуями, которые те то и дело хотят засунуть тебе за щеки, ожидая, что ты будешь причмокивать.
Я в нирване. И это самый лучший момент. Еле-еле, я поднимаюсь со стула. Ноги кажутся ватными, а тело переполняет небывая лёгкость. Я обнимаю Свонни, этого дикого ублюдка, будто мы с ним закадычные дружбаны, а потом тянусь к Сильвии. Она поднимается на ноги, смеётся и кладёт руки мне на плечи.
— Саймон, я в раю; в раю, Саймон, — двигает она губами и я тянусь к ним, целуя героиновую девицу, будто хочу выпить дозу и из неё. Губы у неё мягкие, а сама она податливая. Знаю, что Силли не прочь перепихнуться, но уж точно не сейчас и не здесь, но пока я могу совершенно спокойно засунуть руку ей под футболку и зажать пальцами твёрдый сосок. Под герой кажется, что мы уже ебёмся, нам не нужно делать это сейчас физически. Это даже выше ебли. Выше всего, что я знаю. Даже Рентс сейчас кажется мне не таким уёбком – я люблю его, как брата. К чему всё, к чему весь мир, если есть наркотики?

[NIC]Simon Williamson[/NIC]
[AVA]http://funkyimg.com/i/Zemn.gif[/AVA]
[SGN]

[/SGN]