Нарциссе Риверс всегда были интересны эмоции, которые проявляются на фоне пленительной ностальгии. Когда ушко улавливало знакомую сердцу мелодию, позволяя возвращаться в определённый жизненный момент. Когда запах индейки, блуждающий на территории неизвестной улицы, вынуждал вспоминать восемнадцатилетие или День Благодарения, в который сильный холод трескал щёки или окна автомобилей. Волшебство, способное пробудить радость и настоящую печаль, не прилагая особых усилий. Огромный особняк, что возвышался над бывшей гимнасткой, являлся самым удивительный экземпляр, так как таил в себе множество воспоминаний и ощущений; он был полон сюрпризов, посему Цисса была нечастым гостем данного места. Притрагиваться к периоду, когда она делила квадратные метры с родственниками, было равносильно касаться манящего хрусталя - чёрт его знает, что образуется в следующую секунду: сияние или уродливая трещина. Поэтому даже спустя столько времени - шесть лет назад она покинула крышу апартаментов семьи; даже спустя, казалось бы, множества попыток понять, что всё позади - она безумно волновалась, чувствуя себя нежданным гостем. Хотелось как можно скорее пересечь порог и последовать с спальную комнату, но, отныне, мисс Риверс более не считала, что для неё отыщется собственный уголок. Её личная комната отдыха находилась в другой стороне города - и никак иначе.
На самом деле, девушка бы нашла тысячу причин встретиться с сестрой в ином месте, однако та, лисица, настояла, сославшись на нечто очень загадочное и весомое. Цисса загадки не одобряла, зато пылко любила Мелоди, поэтому неуверенно дала о себе знать стуком по поверхности входной двери. И тишина... "Ну вот и отлично, никого нет", - утешительно подчеркнула шатенка, однако пресекла попытку вернуться к автомобилю и отправиться по своим делам. От чего-то. Что-то определённо держало на месте, словно бы неведомая сила направляла пройти дальше. Несмело подтолкнув дверь вперёд, она двинулась, позволив открыться нараспашку и озарить прихожую, впуская за собой гостью и тёплые лучи солнца. Ничего не изменилось. Лишь некоторые мелочи: появился ещё один ковёр - пристрастие матери - и сменились шторы на тонкую тюль. Бегло оглядев пространство, Риверс не обнаружила сестру и близко; стало быть, та могла затмить собственное внимание громким звуком наушников. Хотя, как правило, Мел всегда ждала гостей, не смея отвлекаться на другие вещи. Ну или смея, однако очень незаметно для других. Эту странность хотелось развеять громким позывом: "Мел, на раз, два, три - я ухожу!", но блоггершу опередили.
– Хвааа-тит, - осколками по чуткому слуху. Нарцисса даже замерла на месте, направив растерянный взгляд в сторону ведущей на второй этаж лестнице. Как давно она не слышала его голос. Конечно, он спутал её с сестрой, но и пусть. Пусть он немного позволит себе проявить возмущение - ласковое возмущение; Каспер тоже очень любил Мелоди. Нелепо, но Цисса последовала по ступенькам, ведомая голосам младшего брата. Ещё бы минутку побыть рядом с ним, пусть он и не понимает, кто находиться за стенами спальни. Сердце волнительно отбивало ритм; она посмела проникнуть к нему в комнату, заставая юношу под одеялом и полнейший хаос по периметру его территории. Она не была здесь, казалось, тысячу лет; с тех времён, когда подбирала с пола детские рисунки с буквой "к" в правом, нижнем углу. Кас рисовал ей. Это было очень давно. "Интересно, где все эти рисунки?." Однако лёгкая полуулыбка поникла и неприятные мурашки промчались вдоль женских лопаток. Каспер ошарашил репликой, вполне ожидаемой, но каждый раз, когда он проявлял колкость и неприязнь, Цисса не могла воспринять реакцию брата безразлично. Карие глаза распахнулись, не смея скрывать горечь и безмолвное отчаяние; он осуждал её. Презирал, выталкивал из своей жизни, что есть сил.
Нарцисса помнила, когда впервые с ним поругалась. Первая их ссора произошла в жуткий период жизни. Она даже не успела понять, каким образом сумела отдалиться от любимого сердцу человека. Каспер был ей очень дорог и, кажется, замер в данном статусе по сей день. Риверс всегда интересовалась его делами, творческими успехами - в общем-то, всем подряд. Не напрямую, конечно, потому что это было бессмысленно. Мелоди в последние дни очень волновалась за его состояние; говорила, что ведёт себя очень вызывающе. Каспер Риверс никогда не отличался предсказуемым поведением, кажется, что все в доме к этому привыкли... Глубокий взгляд отражал ярую вражду по отношению к гостье. Возникало желание ухать на все четыре стороны, но Цисса даже не собиралась. Она впервые за долгое время его не послушала.
- Я приехала к Мелоди, только и всего, - и мускул на девичьем лице не дрогнул. Бывшая гимнастка повела плечами и отвела взгляд к окну, явно уступив в поединке "кто кого пересмотрит". - Она очень беспокоится за тебя, поэтому... может позволишь мне спросить у тебя "как дела"? - голос слегка дрогнул, выдавая внутреннее буйство. Как бы то ни было, но отважно сохранять внешнее спокойствие было глупо - наверное, он всё понял. Понял, что Цисса неуверенна и находиться на грани того, чтобы захлопнуть за собой дверь и более не появляться. Потому что, в действительности, для неё не было места в этом доме.
- Меня здесь нет, Кас, уже долгое время. Лет шесть, - а, собственно, зачем что-то в себе сдерживать? Пусть видит, как дрожат её губы, а веки быстро прикрывают карие, дабы предотвратить самую недопустимую реакцию. Лицо брата неестественно бледное, губы поджаты. "Неужели он настолько проникся нитями неприязни? Настолько, что эти нити не ослабляются?" - И я не знаю, на что я вообще имею право. Но ведь когда-то это место было моим домом. Таким же, каким сейчас приходиться тебе, - через чур пылко промолвила Риверс и покачала головой, словно бы не соглашаясь со всем этим. -  И вряд ли кто-то из вас знает, что это за ощущение - когда тебя просят уйти из этого места. По началу - не говоря об этом, но демонстрируя всем своим видом, что ты здесь лишний. Вот теперь, - она нервно улыбнулась и развела руками: - указывая об этом вслух.
На самом деле, она не хотела этого говорить. На самом деле, она давно для себя решила, что выяснять что-то в стенах апартаментов семьи Риверс бессмысленно. Нет начала нити; всё слишком запутанно и восприимчиво, как данность. С этим свыклись. Что-то менять было очень опасно - однако Нарцисса позволила дать себе слабину и проявить эмоции по данному поводу настолько, что отступать не видела смысла. Именно в эту секунду она поняла, что желает задать самый волнующий вопрос, что тяжестью ютиться в самом сердце. - За что ты меня так ненавидишь? Слишком тихо, но вполне понятно для Каспера.
Слишком рискованно и непривычно для Нарциссы.

Осень — моё нелюбимое время года. И не потому даже, что в этот период начинается активная учёба, а потому, что светло-голубое небо становится свинцовым и мрачным. Лучи так любимого мною солнца едва проникают сквозь тучи, отчего земля с каждым днём становится всё холоднее и холоднее, предвещая зиму и снежное время года. Но больше всего я не люблю именно сентябрь, потому что именно он становится предвестником осени и именно в этот месяц настроение скачет, словно застрявшая в клетке макака. Ну, и учёба, конечно же — без этого никуда. Не сказать, к слову, что ученик из меня плохой, но я не очень-то люблю напрягаться и тратить свои ресурсы без дела, а на учёбе чаще всего именно это и происходит. Так что пусть скажут спасибо хотя бы за то, что я вообще хожу на эти занятия, отрывая свой зад от постели каждое грёбанное утро. Утро я тоже ненавижу. Да и вообще, если так подумать, я много чего ненавижу.

Мерное постукивание колёс метро и едва ощутимое покачивание вагона успокаивают, но не так уж сильно, потому что вся усталость наваливается с головой и окончательно. Я сую в уши наушники, так как Чип выглядит не менее уставшим, а потому не способен на разговоры, и ленивым взглядом осматриваю вагон. Напротив два чернокожих угрюмых парня, возможно, едут кого-нибудь грабить, а то и убивать. Во всяком случае приличными пацанами они не выглядят. С другой стороны на нас с братцем косится жирная тётка с поросячьими глазками. Некоторое время я смотрю на неё в ответ, но её это нисколько не смущает, как оно бывает обычно, а потому я снова отвожу взгляд и натыкаюсь на собственное отражение в стекле. Из-за скорости, отражение это кажется искажённым, но даже это искажение до тошноты похоже на Чарльза. Я уже и не помню, когда последний раз сам разграничивал нас: мы всегда вместе, отзываемся на имена друг друга, даже на занятия друг друга ходим не боясь, что нас могут отличить. А различаем ли мы сами друг друга?.. Вытаскиваю наушники, так как мы приближаемся к нужной станции, и поднимаюсь на ноги. В вагоне по прежнему тихо и только приятный женский голос объявляет о том, что двери вот-вот раскроются.

Выходим с братом одновременно, и, оказавшись на улице, привычно проходим мимо книжного магазина в полном молчании. Возможно, что я даже и не заметил бы обновки, если бы взгляд случайно не упал на неприметную вывеску. Останавливаюсь, а после киваю Чарли, чтобы шёл домой без меня. Догоню. И захожу в книжный магазин, проходя между новенькими пополнениями. Минут пятнадцать блуждаю по этим лабиринтам, но так ничего и не выбираю, отчего разочаровываюсь в этом дне становится только больше, и сразу же иду в сторону дома, не желая оставаться здесь больше ни секунды. Какой же паршивое настроение! Я прохожу мимо сверкающих витрин и глянцевых надписей, но не обращаю на них внимания, впрочем, как и любой нормальный прохожий.

Когда оказываюсь дома, первым делом закидываю в комнату рюкзак, сразу на окно, и только после этого сам показываюсь в проёме. Чип выглядит задумчивым — это не к добру.

— Ну, я в чёрном. Помнишь, девчонка ещё говорила, что чёрный цвет красит мужчину, поэтому я гордился рубашкой. Ты ещё ныл, что тебе купили белую, — ухмыляюсь, смотря на брата с вызовом. Вспомнит ли, что он ныл, или будет отнекиваться.